Корейко. ru

Глава 24. Людоедка Эллочка

Словарь Вильяма Шекспира, по подсчету исследователей, составляет 12 000 слов. Словарь негра из людоедского племени «Мумбо-Юмбо» составляет 300 слов.

Эллочка Щукина легко и свободно обходилась тридцатью. Вот слова, фразы и междометия, придирчиво выбранные ею из всего великого, многословного и могучего русского языка:

1. Хамите.
2. Хо-хо! (Выражает, в зависимости от обстоятельств, иронию, удивление, восторг, ненависть, радость, презрение и удовлетворенность.)
3. Знаменито.
4. Мрачный. (По отношению ко всему. Например: «мрачный Петя пришел», «мрачная погода», «мрачный случай», «мрачный кот» и т. д.)
5. Мрак.
6. Жуть. (Жуткий. Например, при встрече с доброй знакомой: «жуткая встреча».)
7. Парниша. (По отношению ко всем знакомым мужчинам, независимо от возраста и общественного положения.)
8. Не учите меня жить.
9. Как ребенка. («Я его бью, как ребенка» — при игре в карты. «Я его срезала, как ребенка» — как видно, в разговоре с ответственным съемщиком.)
10. Кр-р-расота!
11. Толстый и красивый. (Употребляется как характеристика неодушевленных и одушевленных предметов.)
12. Поедем на извозчике. (Говорится мужу.)
13. Поедем в таксо. (Знакомым мужеского пола.)
14. У вас вся спина белая (шутка).
15. Подумаешь!
16. Уля. (Ласкательное окончание имен. Например: Мишуля, Зинуля.)
17. Ого! (Ирония, удивление, восторг, ненависть, радость, презрение и удовлетворенность.) Оставшиеся в крайне незначительном количестве слова служили передаточным звеном между Эллочкой и приказчиками универсальных магазинов.

Если рассмотреть фотографии Эллочки Щукиной, висящие над постелью ее мужа — инженера Эрнеста Павловича Щукина (одна — анфас, другая — в профиль), — то нетрудно заметить лоб приятной высоты и выпуклости, большие влажные глаза, милейший в Московской губернии носик с легкой курносостью и подбородок с маленьким, нарисованным тушью, пятнышком.

Рост Эллочки льстил мужчинам. Она была маленькая, и даже самые плюгавые мужчины рядом с нею выглядели большими и могучими мужами.

Что же касается особых примет, то их не было. Эллочка и не нуждалась в них. Она была красива.

Двести рублей, которые ежемесячно получал ее муж на заводе «Электролюстра», для Эллочки были оскорблением. Они никак не могли помочь той грандиозной борьбе, которую Эллочка вела уже четыре года, с тех пор как заняла общественное положение домашней хозяйки — Щукинши, жены Щукина. Борьба велась с полным напряжением сил. Она поглощала все ресурсы. Эрнест Павлович брал на дом вечернюю работу, отказался от прислуги, разводил примус, выносил мусор и даже жарил котлеты.

Но все было бесплодно. Опасный враг разрушал хозяйство с каждым годом все больше. Как уже говорилось, Эллочка четыре года тому назад заметила, что у нее есть соперница за океаном. Несчастье посетило Эллочку в тот радостный вечер, когда Эллочка примеряла очень миленькую крепдешиновую кофточку. В этом наряде она казалась почти богиней.

— Хо-хо, — воскликнула она, сведя к этому людоедскому крику поразительно сложные чувства, захватившие ее существо. Упрощенно чувства эти можно было бы выразить в такой фразе: «Увидев меня такой, мужчины взволнуются. Они задрожат. Они пойдут за мной на край света, заикаясь от любви. Но я буду холодна. Разве они стоят меня? Я — самая красивая. Такой элегантной кофточки нет ни у кого на земном шаре».

Но слов было всего тридцать, и Эллочка выбрала из них наиболее выразительное — «хо-хо».

В такой великий час к ней пришла Фима Собак. Она принесла с собой морозное дыхание января и французский журнал мод. На первой его странице Эллочка остановилась. Сверкающая фотография изображала дочь американского миллиардера Вандербильда в вечернем платье. Там были меха и перья, шелк и жемчуг, легкость покроя необыкновенная и умопомрачительная прическа.

— Ого! — сказала Эллочка самой себе. Это значило: «Или я, или она».

Утро другого дня застало Эллочку в парикмахерской. Здесь Эллочка потеряла прекрасную черную косу и перекрасила волосы в рыжий цвет. Затем удалось подняться еще на одну ступеньку той лестницы, которая приближала Эллочку к сияющему раю, где прогуливаются дочки миллиардеров, не годящиеся домашней хозяйке Щукиной даже в подметки: по рабкредиту была куплена собачья шкура, изображавшая выхухоль. Она была употреблена на отделку вечернего туалета. Мистер Щукин, давно лелеявший мечту о покупке новой чертежной доски, несколько приуныл. Платье, отороченное собакой, нанесло заносчивой Вандербильдихе первый меткий удар. Потом гордой американке были нанесены три удара подряд. Эллочка приобрела у домашнего скорняка Фимочки Собак шиншилловый палантин (русский заяц, умерщвленный в Тульской губернии), завела себе голубиную шляпу из аргентинского фетра и перешила новый пиджак мужа в модный дамский жилет. Миллиардерша покачнулась, но ее, как видно, спас любвеобильный papa-Вандербильд. Очередной номер журна ла мод заключал в себе портреты проклятой соперницы в четырех видах: 1) в черно-бурых лисах, 2) с бриллиантовой звездой на лбу, 3) в авиационном костюме — высокие лаковые сапожки, тончайшая зеленая куртка испанской кожи и перчатки, раструбы которых были инкрустированы изумрудами средней величины, и 4) в бальном туалете — каскады драгоценностей и немножко шелку.

Эллочка произвела мобилизацию. Papa-Щукин взял ссуду в кассе взаимопомощи. Больше тридцати рублей ему не дали. Новое мощное усилие в корне подрезало хозяйство. Приходилось бороться во всех областях жизни. Недавно были получены фотографии мисс в ее новом замке во Флориде. Пришлось и Эллочке обзавестись новой мебелью. Эллочка купила на аукционе два мягких стула. (Удачная покупка! Никак нельзя было пропустить! ) Не спросясь мужа, Эллочка взяла деньги из обеденных сумм. До пятнадцатого оставалось десять дней и четыре рубля.

Эллочка с шиком провезла стулья по Варсонофьевскому переулку. Мужа дома не было. Впрочем, он скоро явился, таща с собой портфель-сундук.

— Мрачный муж пришел, — отчетливо сказала Эллочка.

Все слова произносились ею отчетливо и выскакивали бойко, как горошины.

— Здравствуй, Еленочка, а это что такое? Откуда стулья?

— Нет, в самом деле?

— Да. Стулья хорошие.

— Как?! Неужели ты купила? На какие же средства? Неужели на хозяйственные? Ведь я тебе тысячу раз говорил.

— Ну, как же так можно делать?! Ведь нам же есть нечего будет!

— Но ведь это возмутительно! Ты живешь не по средствам!

— Да, да. Вы живете не по средствам.

— Не учите меня жить!

— Нет, давай поговорим серьезно. Я получаю двести рублей.

— Взяток не беру. Денег не краду и подделывать их не умею.

Эрнест Павлович замолчал.

— Вот что, — сказал он наконец, — так жить нельзя.

— Хо-хо, — возразила Эллочка, садясь на новый стул.

— Нам надо разойтись.

— Мы не сходимся характерами. Я.

— Ты толстый и красивый парниша.

— Сколько раз я просил не называть меня парнишей!

— И откуда у тебя этот идиотский жаргон?!

— Не учите меня жить!

— О черт! — крикнул инженер.

— Давай разойдемся мирно.

— Ты мне ничего не докажешь! Этот спор.

— Я побью тебя, как ребенка.

— Нет, это совершенно невыносимо. Твои доводы не могут меня удержать от того шага, который я вынужден сделать. Я сейчас же иду за ломовиком.

— Мебель мы делим поровну.

— Ты будешь получать сто рублей в месяц. Даже сто двадцать. Комната останется у тебя. Живи, как тебе хочется, а я так не могу.

— Знаменито, — сказала Эллочка презрительно.

— А я перееду к Ивану Алексеевичу.

— Он уехал на дачу и оставил мне на лето всю свою квартиру. Ключ у меня. Только мебели нет.

Эрнест Павлович через пять минут вернулся с дворником.

— Ну, гардероб я не возьму, он тебе нужнее, а вот письменный стол, уж будь так добра. И один этот стул возьмите, дворник. Я возьму один из этих двух стульев. Я думаю, что имею на это право.

Эрнест Павлович связал свои вещи в большой узел, завернул сапоги в газету и повернулся к дверям.

— У тебя вся спина белая, — сказала Эллочка граммофонным голосом.

— До свиданья, Елена.

Он ждал, что жена хоть в этом случае воздержится от обычных металлических словечек. Эллочка также почувствовала всю важность минуты. Она напряглась и стала искать подходящие для разлуки слова. Они быстро нашлись:

— Поедешь в таксо? Кр-расота. Инженер лавиной скатился по лестнице.

Вечер Эллочка провела с Фимой Собак. Они обсуждали необычайно важное событие, грозившее опрокинуть мировую экономику.

— Кажется, будут носить длинное и широкое, — говорила Фима, по-куриному окуная голову в плечи.

И Эллочка с уважением посмотрела на Фиму Собак. Мадмуазель Собак слыла культурной девушкой — в ее словаре было около ста восьмидесяти слов. При этом ей было известно одно такое слово, которое Эллочке даже не могло присниться. Это было богатое слово — гомосексуализм. Фима Собак, несомненно, была культурной девушкой.

Оживленная беседа затянулась далеко за полночь.

В десять часов утра великий комбинатор вошел в Варсонофьевский переулок. Впереди бежал давешний беспризорный мальчик. Мальчик указал дом.

— Что вы, дядя. Вот сюда, в парадное.

Бендер выдал мальчику честно заработанный рубль.

— Прибавить надо, — сказал мальчик по-извозчичьи.

— От мертвого осла уши. Получишь у Пушкина. До свиданья, дефективный.

Остап постучал в дверь, совершенно не думая о том, под каким предлогом он войдет. Для разговоров с дамочками он предпочитал вдохновение.

— Ого? — спросили из-за двери.

— По делу, — ответил Остап.

Дверь открылась. Остап прошел в комнату, которая могла быть обставлена только существом с воображением дятла. На стенах висели кинооткрыточки, куколки и тамбовские гобелены. На этом пестром фоне, от которого рябило в глазах, трудно было заметить маленькую хозяйку комнаты. На ней был халатик, переделанный из толстовки Эрнеста Павловича и отороченный загадочным мехом.

Остап сразу понял, как вести себя в светском обществе. Он закрыл глаза и сделал шаг назад.

— Прекрасный мех! — воскликнул он.

— Шутите! — сказала Эллочка нежно. — Это мексиканский тушкан.

— Быть этого не может. Вас обманули. Вам дали гораздо лучший мех. Это шанхайские барсы. Ну да! Барсы! Я узнаю их по оттенку. Видите, как мех играет на солнце. Изумруд! Изумруд!

Эллочка сама красила мексиканского тушкана зеленой акварелью и потому похвала утреннего посетителя была ей особенно приятна.

Не давая хозяйке опомниться, великий комбинатор вывалил все, что слышал когда-либо о мехах. После этого заговорили о шелке, и Остап обещал подарить очаровательной хозяйке несколько сот шелковых коконов, привезенных ему председателем ЦИК Узбекистана.

— Вы парниша что надо, — заметила Эллочка в результате первых минут знакомства.

— Вас, конечно, удивит ранний визит незнакомого мужчины.

— Но я к вам по одному деликатному делу.

— Вы вчера были на аукционе и произвели на меня необыкновенное впечатление.

— Помилуйте! Хамить такой очаровательной женщине бесчеловечно.

Беседа продолжалась дальше в таком же, дающем в некоторых случаях чудесные плоды, направлении. Но комплименты Остапа раз от разу становились все водянистее и короче. Он заметил, что второго стула в комнате не было. Пришлось нащупывать след исчезнувшего стула. Перемежая свои расспросы цветистой восточной лестью, Остап узнал о событиях прошедшего вечера в Эллочкиной жизни.

«Новое дело, — подумал он, — стулья расползаются, как тараканы».

— Милая девушка, — неожиданно сказал Остап, — продайте мне этот стул. Он мне очень нравится. Только вы с вашим женским чутьем могли выбрать такую художественную вещь. Продайте, девочка, я вам дам семь рублей.

— Хамите, парниша, — лукаво сказала Эллочка.

— Хо-хо, — втолковывал Остап.

«С ней нужно действовать на обмен», — решил он.

— Вы знаете, сейчас в Европе и в лучших домах Филадельфии возобновили старинную моду — разливать чай через ситечко. Необычайно эффектно и очень элегантно.

— У меня как раз знакомый дипломат приехал из Вены и привез в подарок. Забавная вещь.

— Должно быть, знаменито, — заинтересовалась Эллочка.

— Ого! Хо-хо! Давайте обменяемся. Вы мне стул, а я вам ситечко. Хотите? И Остап вынул из кармана маленькое позолоченное ситечко.

Солнце каталось в ситечке, как яйцо. По потолку сигали зайчики. Неожиданно осветился темный угол комнаты. На Эллочку вещь произвела такое же неотразимое впечатление, какое производит старая банка из-под консервов на людоеда Мумбо-Юмбо. В таких случаях людоед кричит полным голосом, Эллочка же тихо застонала:

Не дав ей опомниться, Остап положил ситечко на стол, взял стул и, узнав у очаровательной женщины адрес мужа, галантно раскланялся.

Двенадцать стульев. Илья Ильф, Евгений Петров

било в глазах, трудно было заметить маленькую хозяйку комнаты. На ней
был халатик, переделанный из толстовки Эрнеста Павловича и отороченный
загадочным мехом.

Остап сразу понял, как вести себя в светском обществе. Он закрыл гла-
за и сделал шаг назад.
— Прекрасный мех! — воскликнул он.
— Шутите! — сказала Эллочка нежно. — Это мексиканский тушкан.
— Быть этого не может. Вас обманули. Вам дали гораздо лучший мех. Это
шанхайские барсы*. Ну да! Барсы! Я узнаю их по оттенку. Видите, как мех
играет на солнце. Изумруд! Изумруд!
Эллочка сама красила мексиканского тушкана зеленой акварелью и потому
похвала утреннего посетителя была ей особенно приятна.
Не давая хозяйке опомниться, великий комбинатор вывалил все, что слы-
шал когда-либо о мехах. После этого заговорили о шелке, и Остап обещал
подарить очаровательной хозяйке несколько сот шелковых коконов, приве-
зенных ему председателем ЦИК Узбекистана.
— Вы парниша что надо, — заметила Эллочка в результате первых минут
знакомства.
— Вас, конечно, удивит ранний визит незнакомого мужчины.
— Хо-хо.
— Но я к вам по одному деликатному делу.
— Шутите.
— Вы вчера были на аукционе и произвели на меня необыкновенное впе-
чатление.
— Хамите!
— Помилуйте! Хамить такой очаровательной женщине бесчеловечно.
— Жуть!
Беседа продолжалась дальше в таком же, дающем в некоторых случаях чу-
десные плоды, направлении. Но комплименты Остапа раз от разу становились
все водянистее и короче. Он заметил, что второго стула в комнате не бы-
ло. Пришлось нащупывать след исчезнувшего стула. Перемежая свои расспро-
сы цветистой восточной лестью, Остап узнал о событиях прошедшего вечера
в Эллочкиной жизни.
«Новое дело, — подумал он, — стулья расползаются, как тараканы».
— Милая девушка, — неожиданно сказал Остап, — продайте мне этот стул.
Он мне очень нравится. Только вы с вашим женским чутьем могли выбрать
такую художественную вещь. Продайте, девочка, я вам дам семь рублей.
— Хамите, парниша, — лукаво сказала Эллочка.
— Хо-хо, — втолковывал Остап.
«С ней нужно действовать на обмен», — решил он.
— Вы знаете, сейчас в Европе и в лучших домах Филадельфии возобновили
старинную моду — разливать чай через ситечко. Необычайно эффектно и
очень элегантно.
Эллочка насторожилась.
— У меня как раз знакомый дипломат приехал из Вены и привез в пода-
рок. Забавная вещь.
— Должно быть, знаменито, — заинтересовалась Эллочка.
— Ого! Хо-хо! Давайте обменяемся. Вы мне стул, а я вам ситечко. Хоти-
те?

И Остап вынул из кармана маленькое позолоченное ситечко.
Солнце каталось в ситечке, как яйцо. По потолку сигали зайчики. Нео-
жиданно осветился темный угол комнаты. На Эллочку вещь произвела такое
же неотразимое впечатление, какое производит старая банка из-под консер-
вов на людоеда Мумбо-Юмбо. В таких случаях людоед кричит полным голосом,
Эллочка же тихо застонала:
— Хо-хо!
Не дав ей опомниться, Остап положил ситечко на стол, взял стул и, уз-
нав у очаровательной женщины адрес мужа, галантно раскланялся.

Глава XXV. Авессалом Владимирович Изнуренков

Для концессионеров началась страдная пора. Остап утверждал, что
стулья нужно ковать, пока они горячи. Ипполит Матвеевич был амнистиро-
ван, хотя время от времени Остап допрашивал его:
— И какого черта я с вами связался? Зачем вы мне, собственно говоря?
Поехали бы себе домой, в загс. Там вас покойники ждут, новорожденные. Не
мучьте младенцев. Поезжайте.
Но в душе великий комбинатор привязался к одичавшему предводителю.
«Без него не так смешно жить», — думал Остап. И он смешливо поглядывал
на Воробьянинова, у которого на голове уже пророс серебряный газончик.
В плане работ инициативе Ипполита Матвеевича было отведено порядочное
место. Как только тихий бывший студент Иванопуло уходил, Бендер вдалбли-
вал компаньону кратчайшие пути к отысканию сокровищ.
Действовать смело. Никого не расспрашивать. Побольше цинизма. Людям
это нравится. Через третьих лиц ничего не предпринимать. Дураков больше
нет. Никто для вас не станет таскать бриллианты из чужого кармана. Но и
без уголовщины. Кодекс мы должны чтить*.
И тем не менее розыски шли без особенного блеска. Мешали Уголовный
кодекс и огромное количество буржуазных предрассудков, сохранившихся у
обитателей столицы. Они, например, терпеть не могли ночных визитов через
форточку. Приходилось работать только легально.
В комнате студента Иванопуло в день посещения Остапом Эллочки Щукиной
появилась мебель. Это был стул, обмененный на чайное ситечко, — третий
по счету трофей экспедиции. Давно уже прошло то время, когда охота за
бриллиантами вызывала в компаньонах мощные эмоции, когда они рвали
стулья когтями и грызли их пружины.
— Даже если в стульях ничего нет, — говорил Остап, — считайте, что мы
заработали десять тысяч по крайней мере. Каждый вскрытый стул прибавляет
нам шансы. Что из того, что в дамочкином стуле ничего нет? Из-за этого
не надо его ломать. Пусть Иванопуло помеблируется. Нам же приятнее.
В тот же день концессионеры выпорхнули из розового домика и разошлись
в разные стороны. Ипполиту Матвеевичу был поручен блеющий незнакомец с
Садово-Спасской, дано 25 рублей на расходы, велено в пивные не заходить
и без стула не возвращаться. На себя великий комбинатор взял Эллочкиного
мужа.

Ипполит Матвеевич пересек город на автобусе №6. Трясясь на кожаной
скамеечке и взлетая под самый лаковый потолок кареты, он думал о том,
как узнать фамилию блеющего гражданина, под каким предлогом к нему вой-

Наш экскурсовод Татьяна Воронцова написала статью для «АиФ» о съемках фильма «12 стульев»

Весной 1971 года Леонид Гайдай закончил съемки картины «12 стульев», ставшей лидером кинопроката (39,3 млн зрителей) и полюбившейся народу на многие десятилетия.

Москвовед Татьяна Воронцова провела «АиФ» по местам, где великий комбинатор Остап Бендер и Киса Воробьянинов искали сокровища, спрятанные в одном из стульев гарнитура мастера Гамбса.

Москва в картине «12 стульев» представлена замечательно. Правда, Гайдаю для создания антуража города 1920-х годов пришлось выбирать несколько другие адреса, нежели те, что фигурируют у писателей Ильфа и Петрова. Но попавшие в кадр уголки столицы очень хорошо компонуются с сюжетом романа 1927 года.

В поисках сокровищ Остап Бендер (Арчил Гомиашвили) и Киса Воробьянинов (Сергей Филиппов) приезжают в Москву. Нам показывают Комсомольскую площадь. Время – 11.00, это мы видим на часах Казанского вокзала (тех, что со знаками зодиака), которые проектировал знаменитый архитектор Щусев. Далее – часы на башенке Ленинградского и на Ярославском.

Герои решают поехать в общежитие – у Бендера там якобы друзья. В романе оно находится в Сивцевом Вражке. Но съемки картины велись в 1970-71 годах, и в обозначенном месте наряду со старой застройкой уже была более поздняя советская. Поэтому в кино нас привозят в соседний переулочек – Староконюшенный, его начальная часть сохранила облик нужной Москвы. Под видом общежития имени монаха Бертольда Шварца показывают интересную усадебку, построенную практически сразу после пожара 1812 года (Староконюшенный переулок, 2). Нарядные украшения, правда, здание получило уже в самом конце XIX века В 2000-е годы в этом здании располагалось казино под названием «Нью Васюки». Сегодня оно принадлежит Московскому союзу художников.

Поселившись в общежитии, Остап и Киса решают первым делом ехать в музей мебели, куда перевезены стулья из Старгорода. Гайдай находит замечательный маленький особнячок на Воронцовом Поле, 12. В момент съемок на улице сохранилась мощеная мостовая, что помогает создать антураж 1920-х годов.

Однако стулья после аукциона расползаются по Москве, как тараканы. Одно «полукресло» отправляется к поэту Никифору Ляпису-Трубецкому (Роман Филиппов), живущему в романе на Садовой-Самотечной. А в фильме нам показывают известное здание в районе Арбата между Большой Молчановкой и Большим Ржевским переулком (Малая Молчановка, 8).

Это так называемый дом со львами – бывший доходный дом Гордон. Главным украшением здания, построенного по проекту архитектора Ивана Кондратенко в 1914 году, служат каменные цари зверей, сидящие у входа. До революции достаточно было сказать извозчику: «Вези меня на Арбат к дому со львами». Не надо было даже называть конкретный адрес – настолько были известны эти животные. Сегодня у них в лапах щиты с геральдическими символами. В фильме же мы видим львов с удивленно приподнятой лапкой. Когда началась война, жильцы дома № 8 на Малой Молчановке очень опасались за сохранность символов своего дома и решили перенести каменных зверей в бомбоубежище. Снять их со своих постаментов, не отколов символы, не представлялось возможным. Вернулись на свои места львы в 1947 году. И до 2004 года стояли с поднятой лапой. А во время последнего капремонта монументам вернули щиты с геральдикой.

Еще два стула оказываются у Эллочки-людоедки (Наталья Воробьева). Нам показывают известный дом с кариатидами на Сретенской горе (Печатников переулок, 7). Особняк был построен еще в начале XIX века для жены купца Золотарева. Но все замечательные элементы, благодаря которым здание известно, – статуи, маски, красивые лепные рамы – появились гораздо позже, когда этот дом купил разбогатевший крестьянин Петр Сысоев, приехавший из деревни Сафроново Подольского уезда. Именно его работы фасад и украсили – Сысоев был великолепным скульптором, его приглашали лепить украшения для Филипповской булочной на Тверской, для «Метрополя» и других зданий.

Когда Бендер снаряжает беспризорников на поиски стульев, нам показывают Большой Ватин переулок – небольшая улочка за высоткой на Котельнической набережной. В кадре отлично виден храм великомученика Никиты (Гончарная улица, 6). Большой Ватин на момент съемок тоже мощен булыжником – в 1970-е годы в Москве еще можно было отыскать такие улицы.

Дальше Бендер попадает под лошадь. В романе происходит сие на площади Свердлова. А в фильме – на пересечении улицы Воронцово Поле и Подсосенского переулка. Опять-таки булыжная мостовая, а художники-декораторы картины смонтировали там агитустановки а-ля Маяковский и Родченко. Видны вывеска магазина «Моссельпром», рекламные баннеры, сооружен ларек, торгующий папиросами.

Чтобы забрать последний, двенадцатый, стул, Киса Воробьянинов идет в Клуб железнодорожников на Комсомольской площади, построенный как раз в 1927 году по проекту Виктора Щусева. А в фильме снова замена – видим входную группу Дворца каторги и ссылки, который строился уже в 1930-е годы братьями Весниными на улице Воровского (Поварская улица, 33). Создавалось это здание как клуб Общества политкаторжан – эта организация объединяла людей, сидевших в царских тюрьмах, бывавших в ссылках. В 1936 году клуб достроили, но Общество политкаторжан было к тому моменту расформировано. Его члены уже сидели в других лагерях – сталинских. Здание быстренько переоборудовали под кинотеатр, который просуществовал до 1946 года. Потом это был Дом кино, далее здание занял Государственный театр киноактера, который там размещается и по сей день.

В финале фильма нам показывают Москву современную, то есть 1970-х годов. Предстают «Институт Гидропроект» на «Соколе», площадь Маяковского с памятником поэту, гостиница «Пекин», киноконцертный зал «Россия». И конечно, проспект Калинина (ныне Новый Арбат) – как же новая Москва без главной магистрали!

"Стулья расползаются как тараканы."©

В наших региональных представительствах (как говорили ранее — «на периферии») начали разбегаться ИТ-специалисты.
Не то чтоб убегали на новые работы, а вот прям с покиданием города и сменой его на другой. Лучше на Москву но совсем необязательно.

Для себя не смог найти внятного объяснения, посему спрашиваю тех, кто в теме/сам оттуда/понимаю и прощаю и всех остальных:

Что такого происходит, что айтишники уезжают в поисках лучшей доли? Неужели совсем нет работы?

Деньги и мозги уплывают туда, где им лучше. Это закон Природы. Кто не уплыл, просто не имеет ни того, ни другого. Или живёт там, откуда не уплывают.
Я ещё не уплыл (из Подмосковья): пока не готов. Пока не буду уверен на сто процентов (критерии мне понятны), никуда не рыпнусь. )

Да что в этом удивительного? Новости посмотрите, так говорят про увеличение пенсий, а о том, что СПЕЦИАЛИСТАМ не повышали зарплату уже порядка двух лет — молчок. Раньше хоть премии вроде квартальных были, сейчас — голяк. А работодатели за цифрами гонятся, на спецов нагружая. Вот и получается поиск лучшей доли.
А работать самому (на себя) лучше не в крупных городах, а там где инфраструктура есть и аренда низкая. Москва в этом плане проигрывает по многим параметрам.
Кстати о пенсиях: откуда берутся деньги на их повышение, если зарплаты не повышаются, соответственно в пенсионный фонд отчисления не увеличиваются.

А Вы трудясь на предприятии — хоть от одного министерства центрального хоть один прогноз макроэкономического развития страны видели? Раньше были, хоть какие то — оптимистичные, пессимистичные и реальные. Сейчас не наблюдаю ни каких! Это означает, что дрейфуем как можем! А Вы про заработные платы — в реальном секторе экономики.
И более того — реальными исследованиями в области макроэкономики никто заниматься Не хочет! Ни "Власть", ни бизнес!

Цена: 7 200 руб.

угу, третья неделя пошла, как я в "отпуске". Ничего путнего не попадается. Денег нет "но вы держитесь" (с)

Работа есть везде и всегда, но не твоя и не та. Вот поэтому и бегут.
Переезд в другой город это не так уж и просто, доход может быть больше, но нужно снимать квартиру, увеличивается сумма за проезд, питание. Друзья, родители далеко. Поэтому решаются на это не все.
Я думаю, большую роль играет возраст бегунов. Часто, пока нет своей семьи специалист набравшийся опыта стартует в большие города в поисках своей новой работы. По простому "закис" он на периферии, хочется новых задач, других масштабов, другого уровня как профессионального так и материального, молодость, амбиции. Многих привлекает именно большой город, в котором другая жизнь, новые люди, знакомства. Переезд в другой город это встряска, которая для некоторых, как воздух необходима и даже полезна.
А вот те у кого семья и маленькие дети редко срываются с места, т.к. бюджет уже семейный, жена может быть против, дети "привязаны" к садику или школе.
Прекратить бегство, не так просто. Но, от действительно хорошей работы никто не убежит и не переедет. Выясняйте, что для Ваших ИТ-специалистов действительно классная работа. Если есть региональные представительства, значит фирма большая, значит есть Директор по персоналу. Значит есть чем его озадачить.

Всё просто. В нашей стране государство не заинтересовано в развитии ИТ-отрасли! Это видно по многим принятым Постановлениям и программам. Развития ИТ в стране нет, поэтому спрос на ИТ-специалистов падает во всех регионах, включая Москву. Дополнительно к этому активно развивается ИТ-аутсорсинг.

Скорость развития ИТ в России — одна из самых высоких в мире.
И специалисты не разбегаются, а переходят на новые места работы.
При этом предложения, которые им делаются, позволяют переехать в другой город.

Где Вы увидели скорость? Вы хотя бы знакомые с зарубежными ИТ. Практику знаете? В прошлом году я работал в экспертной группе при Минсвязе РФ, которая проводила анализ и экспертизу Планов развития ИТ-департаментов в Федеральных министерствах. Дополнительно. В ИТ-отрасли проработал свыше 30 лет. Стоял у истоков отечественных Data Centre. Одна из моих компаний до сих пор входит в Экспертный Совет при Президенте РФ по вопросам развития ИТ.